От сомнительной демократии к авторитарному режиму? Политолог о роли элит Владимирской области

Во Владимирской области идет процесс формирования нескольких политических центров влияния и на самые заметные сдвиги осталось около года. Политическую стабильность можно ожидать лишь спустя полгода после губернаторских выборов в сентябре 2022 года, считает политолог Дмитрий Нечаев. В интервью «ВН» он рассказал о рисках и издержках в управлении регионом и не исключил становление во Владимирской области регионального авторитарного политического режима. 

Демократический режим с 4 центрами влияния. Пока.

- Дмитрий Николаевич, редакция «Владимирских новостей» опубликовала рейтинг самых влиятельных людей области. Какие выводы вы можете сделать?

- Большинство западных экспертов полагают, что в России сложился авторитарный режим с определенной долей просвещенности. Это же касается и большинства российских регионов. Как ни парадоксально, но именно авторитарные режимы наиболее успешны в социально-экономическом развитии территорий. Посмотрите, к примеру, на Белгородскую и Калужскую области в ЦФО.

Рейтинг «100 влиятельных людей Владимирской области» говорит о том, что именно в этом регионе сформировался демократический политический режим.

Поясню, это произошло потому что во Владимирской области за десять лет сменялись сразу несколько губернаторов. При этом один из правивших глав не был представителем «Единой России», а был членом ЛДПР (Владимир Сипягин, руководил областью с октября 2018 по октябрь 2021 года, - прим. ред.). Демократичность политического режима подчеркивает и тот факт, что в вашем регионе были конкурентные губернаторские выборы (когда Светлана Орлова от партии власти, управлявшая регионом с сентября 2013 по октябрь 2018-го проиграла на конкурентных выборах Владимиру Сипягину).

При авторитарном режиме, как в Белгороде или Калуге, функционирует лишь один центр влияния и региональная власть, как правило моноцентрична и персонифицирована. И именно губернатор возглавляет единственный центр влияния, существует своя вертикали власти от этого доминирующего политического актора (действующего лица) до глав муниципальных районов и сельских поселений. Здесь же [во Владимирской области], как мне видится, существовало и существует несколько центров влияния, и губернатор (неважно, Орлова, Сипягин, Авдеев) представляет лишь один из них.

- В чем состоит суть демократического режима во Владимирской области?  

- Хочу сразу же пояснить, что демократический режим не всегда успешен в управлении территорией. При нем власть фрагментирована, она не сосредоточена у одного лица, даже самого главного. Региональный демократический режим во Владимирской области вбирает в себя четыре центра влияния (финансово- политических клана), а также 5-6 «блуждающих» политических акторов.

Однако, вернемся к дню сегодняшнему. На мой взгляд, сейчас в регионе активно формируется доминирующий и сильный центр влияния вокруг врио губернатора Александра Авдеева. И для этого есть хорошая перспектива. Некоторые «старые» заместители главы регионы «присягнули» на верность Авдееву, фракция «ЕР» в Заксобрании выстраивается в некую вассальную иерархию.

И я полагаю, что данный центр влияния окончательно оформится после завершения губернаторских выборов, которые состоятся в сентябре 2022 года. Пока же этот центр имеет контурные очертания.

Второй центр влияния в любом регионе с конкурирующими элитами, включая Владимирскую область, представлен контрэлитой. В ее числе и экс-губернатор Владимир Сипягин. Он хоть и утратил доминирующее влияние в территории, но остался депутатом Госдумы и так просто сдавать свои позиции он не будет. Кроме того, я могу предполагать, люди из его бывшего губернаторского окружения инкорпорированы в его клан. При этом, я считаю, что Сипягин хорошо «ушел» с главной должности в субъекте РФ, сохранив лицо и влияние в регионе.

Третий центр влияния связан с «силовиками». Нахождение на втором месте рейтинга  Александра Кузьминых – начальника УФСБ по Владимирской области, во многом не только неслучайно, но и закономерно. Такую тенденцию я наблюдаю в других регионах страны. Именно руководитель УФСБ («всевидящего ока») с сильными, практически неограниченными полномочиями, выражающего государственные (федеральные) интересы, в том числе в вопросах борьбы с коррупцией, становится неформальным лидером такого центра влияния.

В эту группу, как правило, входит руководитель следственного управления СК России по региону, поскольку все операции «силовиков» по противодействию коррупции эти два ведомства проводят совместно. И они, как правило, задерживая статусного чиновника-скоррупционера далеко не всегда ставят в известность главу исполнительной власти территории.

В этот же центр влияния входит и главный федеральный инспектор полпредства по ЦФО, прокурор, главный полицейский области и ряд других «силовиков». При этом, федералы, координируя взаимодействие между собой, представляют не только административную власть, но и политическую. Кстати, интересы представителей силовых ведомств, объединенных в центр влияния, могут разниться с интересами губернатора.

И четвертый центр связан с неформальными лидерами бизнес- сообщества, в особенности, монополий в отрасли ТЭК (газ, энергетика). Также стоит отметить, что часто они координируют свои действия со строителями и промышленниками. Важно также иметь в виду, что бизнес- элита, объединенная в группировку не всегда намерена ревностно «служить» интересами региональной власти. Саму же региональную власть и органы МСУ влиятельные представители бизнес- элиты периодически пытаются либо купить, либо «продавить» в отношении тех или иных эгоистических решений. У них (лидеров местных монополий) могут быть и некоторые трения с «силовиками».

- Кого вы еще могли бы выделить среди тех, кто участвует в принятии решений?

- Несколько отдельных или «блуждающих» региональных политических  акторов. Например, я вижу, что свой центр влияния пытается создать мэр Владимира Андрей Шохин. Для него важно сохранить свой автономный статус и, может быть, не примыкая к кому-то конкретному центру влияния. Но скорее всего, эти искания закончатся его интеграцией в центр влияния главы региона, с условиями не афишируемой вассальной зависимости Авдееву. Я полагаю, что в поиске находится и руководитель фракции «ЕР» в ЗС. Скорее всего, он также вольется в центр влияния губернатора.

 Далеко до идеала

- То есть политическое поле Владимирской области не монолитно?

- Да, это поле не представляет собой монолитный фундамент, на который бы опиралась исполнительная власть региона. У политологов это называется фрагментацией региональной деловой и политический элиты.

- Что еще обращает на себя внимание в рейтинге?

- К сожалению, в этом списке очень мало бизнесменов из реального сектора экономики. Любая конструкции регионального демократического политического режима выглядит более убедительно, если есть много игроков (акторов), представляющих созидательный бизнес. Это означает, что в регионе пока мало созидательных нарративов, направленных на устойчивое социально-экономическое развитие региона, политических акторов, транслирующих эти нарративы. И активная часть  населения, СМИ, лидеры общественного мнения, отмечают и выделяют этот тренд.

Глубоко изучая представленный рейтинг с конкретными персоналиями, можно отметить следующее. Бизнес-элита области отодвинута от процесса принятия управленческих решений, она находится в иерархии влияния даже не на втором, а на третьем плане.

И это, наверное, для региона непозитивный факт, потому что лидеры общественного мнения не видят продуктивного эффекта от их работы на общественное благо (прибыль предприниматели получают и получают исправно, для себя). А еще, судя по рейтингу, у них нет серьезных задач, где они могли отмобилизоваться и через лоббистские ресурсы в системе законодательной и исполнительной власти решать и свои проблемы (развитие своего бизнеса) и обеспечивать развитие региона в целом. А без широкого участия бизнеса в созидательных процессах крайне сложно предположить динамичное развитие региона в среднесрочной перспективе. И в этом отношении есть определенная уязвимость для Владимирской области.

Отчасти это связано и с тем, что филиалы крупных федеральных корпораций, не столько вкладывают в регион, сколько выкачивают из него ресурсы (снимают ренту). Плохо и то, что для Владимирской области не характерен феномен наличия своих холдингов, в первую очередь в АПК и в промышленности. Я обратил внимание, что первым среди бизнесменов отмечен руководитель филиалов «Газпрома» Алексей Конышев.

Это, как минимум, не позитивно. Например, в Белгородской области влиятельные представители бизнес- сообщества -это руководители крупных местных агрохолдингов, например ГК «Агро Белогорье», «Приосколье», «Авида». Они производят на своих предприятиях около 12% всего мяса России, приличный процент молока. Они заинтересованы и в получении прибыли и в высокой налогооблагаемой базе. При этом, белгородский бизнес в рамках концепции «солидарного общества» вносит свой вклад в социальное развитие территорий региона не только посредством уплаты налогов.

В свою очередь, это дает им право быть представленным в законодательных органах власти и иметь слышимый голос в публичной сфере. Так что,  для деловой элиты Владимирской области есть потенциал роста и укрепления влияния. Но, оно (влияние) может быть тогда, когда эта элита вносит серьезный вклад в общее благо региона.

А еще, обращает на себя внимание в этом рейтинге слабое влияние священнослужителей РПЦ. Это значит, что духовная сфера и ниша для продвижение традиционных ценностей во Владимирской области пока не занята. Да и сами православный священники не отмечены в общественной активности. Иначе их бы заметили и оценили. В этом отношении логично привести пример Белгородской области. Там митрополит Иоанн имеет решающее слово при принятии властью  доктринальных документов, касающихся системы образования, культуры, воспитания.

Приведу конкретный факт: в 2011 году правительство Белгородской области издало постановление совместно с епархией РПЦ о запрете празднования дня Св. Валентина. Это был первый регион в стране, где были введены определенные ограничения на не канонические для России религиозные праздники. Это хоть и меленький факт, но показатель серьезного влияния.

Прекрасное далеко

- Какой прогноз в развитии Владимирской области области можно сделать уже сейчас?

- Полагаю, для региона очень важен фактор мобилизации элит в интересах социально-экономического развития этого субъекта РФ. Владимирской области очень нужна цель выйти не только в крепкие регионы- середняки ЦФО, но и иметь перспективу выйти на лидерские позиции. И здесь большую роль играет тип регионального политического режима. То есть средства и способ организации власти. Сейчас региональная элита фрагментирована, она не объединена на решение принципиальных задач развития.

Сейчас для региона характерен тип политического режима - демократический (среди некоторых межрегиональных экспертов я слышал и такое определение – сомнительная демократия). В идеале демократический режим, если он не устоявшийся – не лучший, как модель управления. Потому что, в рамках такого режима долго идет согласование интересов различных финансово-политических кланов, процесс принятия управленческих решений не отмечен оптимальной динамикой.

Поэтому, на мой взгляд, после выборов Авдеева в сентябре будет обозначен тренд на переход от демократического режима к авторитарному режиму. Полностью он институционализируется в течении трех-пять лет.